Чтобы понять поэта, надо

побывать на его родине.

И. В. Гете

Лето! Лето! Лето! Как много вмещает в себя это короткое, но очень ёмкое слово … Слово, пропитанное грибным запахом родных лесов, овеянное ароматами высоких гор, жарких пустынь, дальних морей и редких цветов, прекрасное, полнозвучное слово! Летом можно куда-нибудь Л – летать, Е – ездить, можно Т – трудиться и О – отдыхать. Наконец, можно исполнить свою давнюю мечту!

Я очень люблю литературу и давно мечтал побывать на родине какого-нибудь писателя, чтобы лучше понять его духовный мир, окунуться в его творческую лабораторию.

Но о какой мечте может идти речь, если пол-июня я сдавал экзамены за 9 класс, пол-июля лежал в больнице, потом ждал, пока маме выделят на работе бесплатную путёвку для моего лечения в санатории?! В общем, лето не предвещало ничего интересного и счастливого.

И, когда мама сообщила, что «достала» мне путёвку в санаторий Таганрога – города, что раскинулся на берегу тёплого Азовского моря в Ростовской области, ˗ моему счастью не было предела!

В том районе города-порта, где мы остановились, море было всюду. Оно притягивало, манило к себе и в будни, и в праздники, и в ненастье, и в жаркую погоду. Его видно было из окон длинного коридора на втором этаже санатория. Мы собирались здесь по вечерам, когда вокруг все затихало и замирало само здание, стоявшее на окраине, за которой простиралась степь. Закатывалось солнце, пламенеющее над водной гладью, медленно оседала поднятая за день горячая пыль на рыночной площади по соседству, и тогда ясно виднелось море. Мы зачарованно смотрели, как из-за горизонта выплывали, будто из-под земли, верхушки корабля, потом появлялся и сам корабль с неясными в дымке очертаниями, и нам казалось, что это сказочный дирижабль плывет к нам навстречу из далекой, неведомой страны, где жизнь совсем иная, чем здесь, в санатории, - там все здоровы и веселы...

Но не к морю рвалась моя душа! Нет! Моё сердце потянулось к городу, где полтора века назад родился замечательный писатель-классик, мой земляк Антон Павлович Чехов. Здесь он прожил почти до двадцати лет, чуть меньше половины отмеренного ему жизненного срока. Здесь судьба не просто определила ему впервые открыть глаза и по-младенчески удивиться миру, но еще и впитать впечатления отрочества и юности, учиться, взрослеть, крепнуть духовно, как бы готовя себя к главному делу жизни.

Понял я это, когда после процедур в санатории путешествовал по старому Таганрогу. По нему можно бродить часами. По бывшей Греческой, бывшей Петровской… Хорошо бродить не спеша, облюбовывая все новые и новые маршруты. Можно прошагать по тому пути, который столько раз пробегал по утрам Антоша Чехов от дома Моисеева до гимназии. Он прожил в этом доме до четырнадцати лет. Теперь здесь музей. На втором этаже восстановлены жилые комнаты. В первом – отцовская лавка с надписью «Чай. Сахар. Кофе и другие колониальные товары». Интересно заглянуть в нее. Конфеты рядом с ваксой и духами, маслины, баранки, куски мыла, которые резали ножом, апельсины, веники. У прилавка, за столиком, покрытым клеенкой, пили сантуринское вино. Среди завсегдатаев – торговцы, маклеры, мелкие чиновники, монахи… Разговоры, малопристойные анекдоты. А за прилавком обычно дежурит кто-то из сыновей купца, для хозяйского глазу, и Антону часто приходилось по приказанию отца обслуживать посетителей. Многих из них он потом переселит в свой город – «город» литературных героев. Вспомним хотя бы грека Дымбу из «Свадьбы» - «в Греции все есть», - говорят, он отсюда.

Ещё я побывал в Таганрогской мужской классической гимназии, где сейчас расположен литературно-мемориальный музей А.П. Чехова. По нему тоже можно бродить часами. По парадной лестнице с резными белыми перилами, по актовому залу, где до сих пор красуются гипсовые бюсты древнегреческих поэтов, по гимназической библиотеке, где на книжных полках царит дух так называемого классического образования…

Любопытно было заглянуть в класс, где учился Чехов. Тёмные высокие парты с коричневыми крышками (сейчас их уже нет, но мама говорила, что начинала учиться именно за такими партами), чёрная классная доска, серые казённые стены и двери с окошечками наподобие тюремных глазков для тайного подглядывания во время уроков… Как можно было в этих стенах развиться свободомыслию и самостоятельности? Не зря основным принципом воспитания в гимназии провозглашалась дисциплина и повиновение воспитателю.

Особое внимание в классе привлекает четвёртая парта в первом от окна ряду: это и есть место Чехова-гимназиста. На этой парте лежит томик произведений писателя с семейным портретом на обложке и воспоминаниями родных, а также его школьное сочинение.

Мне известно, что гимназические наставники проглядели «зревшие силы» будущего писателя. Не предполагали они, что в стенах их «образцового» учебного заведения разместится со временем Литературный музей А. П. Чехова с мемориальным классом весьма «среднего» ученика.

Но уже тогда восприимчивость юного Чехова была очень остра, и душа уже способна была протестовать, не принимать, ненавидеть – ненавидеть казенщину, серость, муштру. Откуда бы иначе взяться его Беликову? Тот же приходил по утрам в таганрогскую гимназию и жил неподалеку, на Полицейской улице. Конечно, не сам литературный герой, а один из его прототипов – инспектор мужской гимназии Дьяконов – «сороконожка», как прозвали его гимназисты за неслышную походку и способность быть везде одновременно и видеть все, что положено. Сохранившийся его дом называют не иначе, как «дом человека в футляре».

Улица, на которой стоит дом, носит теперь имя Чехова. Здесь он родился – в маленьком глинобитном флигеле, который когда-то нанял для семьи купец третьей гильдии П. Е. Чехов. Шагнешь в домик-музей под низкие потолки и удивишься, как же размещалось в трех клетушках довольно большое семейство. Антон был третьим ребенком в семье – после Александра и Николая, через год родился Иван, потом Мария, Михаил. Иконы, лампадки, отцовская конторка, сундук – теснота, духота…

Есть в Таганроге еще один дом, в котором жила семья Чеховых. Он на улице Розы Люксембург, бывшей Елизаветинской. Это уже собственный дом. Неказист, невысок, но и такой вконец разорил Павла Егоровича, и без того не преуспевавшего в торговле. Вскоре после постройки дома вынужден он был бежать в Москву от долговой ямы. Шестнадцатилетний Антон остается в Таганроге один, чтобы окончить гимназию, снимает угол в доме, который недавно был отцовским, бегает в дырявых сапогах по урокам, распродает кое-какой оставшийся скарб, посылает деньги семье.

Что же происходит с будущим писателем в такую важную для становления личности пору? Бродишь по Таганрогу и размышляешь о том, как входит в человека среда, в которой он родился и вырос, каким удивительным образом преломляется в нем. Таганрог издавна обрел славу города культурного, театрального. Богатые купцы–меценаты не скупились – приглашали итальянскую оперу, знаменитых столичных актеров. Антон уже в отрочестве становится заядлым театралом. Мне вспоминается героиня рассказа Чехова «После театра» шестнадцатилетняя Надя Зеленина, возвращавшаяся домой из театра, где слушала оперу «Евгений Онегин». «Без всякой причины в груди ее шевельнулась радость: сначала радость была маленькая и каталась в груди, как резиновый мячик, потом она стала шире, больше и хлынула, как волна. Думала она с радостью и находила, что все хорошо, великолепно, а радость говорила ей, что это еще не все, что немного погодя будет еще лучше». Мне кажется, нечто подобное испытал и юный Чехов, мало знавший в свои годы радости и тепла, а театр пробуждал в нем прекрасные чувства и мысли, веру в свои силы и желание проявить себя на деле.

Славился Таганрог и своим кладбищем. В то время оно было настоящим музеем скульптур. Таганрогские богатеи не жалели денег на памятники и заказывали их часто у известных мастеров. Склепы, часовни, надгробья были величественными и прекрасными, и Чехов любовался здесь скульптурами как в годы юности, так и позже, когда, уже будучи известным писателем, приезжал в родной город. Один из памятников таганрогского кладбища попал впоследствии на страницы его рассказа «Ионыч» и известен ныне как памятник Деметти, с которым Чехов связал романтическую историю о певице итальянской оперы, умершей в Таганроге.

Что ни шаг по летнему Таганрогу, то напоминание о Чехове. Библиотека имени Чехова, построенная по проекту его друга архитектора Ф.Шехтеля. Старинная каменная лестница – в детстве Антон, наверное, не раз сбегал по ней к морю, любуясь голубыми далями… Что ж, это свойство памятных мест – напоминать. Но только ли напоминать? Один хороший поэт сказал: «Все то, чего коснется человек, озарено его душой живою».

И, ощутив такой живой свет, я сделал в Таганроге важное для себя открытие и уже иначе, чем прежде, устремился к Чехову. Казалось бы, до поездки в Таганрог многое знал о нем – он один из самых любимых, - знал, что он никогда не порывал связи с Таганрогом. И все-таки почему-то не отложилось в сознании, как много он сделал для родного города. Он посылает в библиотеку и произведения знаменитых своих современников с их автографами. Из Франции отправляет на родину «всех французских классических писателей…319 томов», положив начало иностранному отделу библиотеки. В Париже он разыскивает скульптора М. Антокольского и договаривается с ним о памятнике Петру I для Таганрога…

Как открывается здесь Чехов – человек, Чехов – гражданин, Чехов – писатель! Как точно сказал великий Гёте: «Чтобы понять поэта, надо побывать на его родине…»

И теперь я с уверенностью могу сказать, что это лето было для меня самым счастливым… Счастливым потому, что оно ещё больше приблизило меня к писателю-земляку, к моему любимому школьному предмету – литературе!