Слова этой песни, услышанные мной недавно, почему- то врезались мне в память. А потом я вдруг поняла, что это главные слова для моих предков-дедов, хотя такого вопроса они себе никогда не задавали. Всегда знали, что защита Родины, является их основной обязанностью. Захотелось больше узнать о них.

Легла я спать, а в голове вертятся стихи, которые я только что придумала.

 

Если б жив был дедушка,

Я б  его спросила,

Как делили хлебушко,

Как врага громили.

 

Как ушёл на ту войну,

Он ещё мальчишкой,

И  какие  перед сном

Быстро листал книжки.

 

Что он матери писал,

Пред последним боем,

Как снаряды пролетали,

Ошалело, с воем.

 

Я б о многом расспросила,

Да, увы, нет деда,

Но осталась нам Россия

И его победа!

 

    Может, хоть во сне придёт дедушка?

    Дедушка (на самом деле он мой прадед, Подлипалин Сергей Спиридонович), действительно, пришёл. Он был такой, как на этой фотографии: молодой, красивый. Тихо сел на край моей кровати, нежно погладил по голове. Мне стало так хорошо, спокойно.

- Ты звала меня, внучка? О чём ты хотела со мной поговорить? – тихо спросил он.

 Я лежала и боялась дышать. Вдруг исчезнет! Потом меня прорвало: вопросы сыпались, как из пулемёта.

- Не торопись,- сказал он, добро усмехнувшись, – давай всё по порядку.

- Как ты воевал, дедушка? – нетерпеливо выпалила я.

- О себе я расскажу чуть позже, а пока поговорим о наших с тобой предках, - предложил он.

Я согласилась, и он начал свой неторопливый рассказ.

 - Наша с тобой история идёт из глубины веков. Было это ещё в 15 веке. На реке Яик, которая протекает по Уралу, жили вольные общины яицких казаков-старообрядцев. Ловили рыбу, добывали соль, охотились, разводили коней.  При необходимости шли на войну.  Уральское казачье войско участвовало во всех войнах, которые вела Россия. Казаки были в Итальянском и Швейцарском  походах   Александра Суворова, в русско-турецкой войне и подавлении польского восстания. Принимали участие и в  Крымской войне, и в Первой мировой. За доблесть и отвагу 5378 уральских казаков были награждены  Георгиевскими крестами. У них был и свой гимн. Я тоже его знаю, мой дед часто пел его. 

    Откашлявшись, дедушка вполголоса запел. Я приведу несколько строк из гимна.

 

                                              Наши прадеды - деды

                                              Со времён ещё Петра.

                                              На полях были победы,

                                               Слышно было  лишь «Ура!».

                                              Поляков неугомонных

                                              Колотили мы не раз

                                              А французик беспардонный

                                              Не видал добра от нас.

 

  - А в 1875 году казаков-староверов за неподчинение властям переселили в Среднюю Азию. В их числе был и мой прадед, Гавриил Подлипалин. Это был храбрый вояка. О нём в нашей семье рассказывали легенды. Если хочешь, расскажу.

Ещё бы мне не хотеть! Хотела, да ещё как! Тогда дедуля продолжил.

- В Туркестане в то время не всё было спокойно. Появилась шайка в несколько сот человек. Чтобы их усмирить, была послана казачья сотня, атаманом которой был есаул Серов. В сотне этой служил и Гавриил Подлипалин.  Подошли казаки к кишлаку Икан. Неприятеля было, как камыша в озере!

Целые сутки шёл неравный бой. Ждали подмоги. Но обманулись казаки! Нет им помощи! Положение становилось всё тяжелее и тяжелее, но надежда никого не покидала. Решили пробираться в город или пасть в бою. Ненужные ружья переломали, оружие заклепали и с криками «ура» выскочили из-за своих завалов. Кокандцы увидели, что вместо сотни, на самом деле, оказалась горсточка казаков. Бандиты, как свирепые звери, бросались на ослабевшие жертвы и спешили отрезать головы убитых, чтобы представить их  своему начальству. Бойцов становилось всё меньше и меньше. Когда падал казак, его товарищи ломали ружьё, чтобы оно не досталось врагу. Наконец, подоспела долгожданная подмога. От радости все крестились, целовались, обнимались.

Так окончился Иканский бой. Выслали отряд, чтобы собрать трупы. Все они были без голов, изуродованные. Наш прадед был тяжело ранен, но жив. От Государя Императора получил  Знак Отличия  Военного Ордена. Двадцать лет спустя, в 1884 году, был поставлен  памятник  на поле битвы. Император пожаловал живым «иканцам»  знаки отличия на головные уборы с надписью: «За дело под Иканом  4, 5 и 6 декабря 1764 года». Прадед дожил до 50-ти летнего юбилея .

- Вот это  да-а-а! – смогла я, наконец, выдохнуть.- Неужели это о моих  предках?

- О  твоих,  внученька, о твоих. Я рассказал тебе только об  одном из них. А сколько их было! О них – как-нибудь в другой раз,- пообещал дед.

- Ну, а о себе-то расскажешь? Ты ведь тоже воевал,- жалобно попросила я.

- Не уснёшь?- хитро прищурил глаза  дедушка.

- Уснёшь тут, после таких рассказов!

- Слушай тогда,  неугомонная,  расскажу тебе,  как пешком дошёл до Берлина. Когда началась война, мне было 15 лет.

Помню, как провожали на фронт моего отца, Спиридона Давыдовича, и брата Фокея. Я не понимал, почему так горько плачет мама. Мне хотелось уехать на фронт с отцом и братом, я даже сбегал в военкомат, но ничего не получилось. Сказали: «Подрасти, вояка». Оставалось только ждать весточки от родных. Ни одного письма мы не дождались, только в начале  42-го года пришло извещение, что мой брат пропал без вести в боях под Москвой. Отец был тяжело ранен и вернулся домой. А мама до самой смерти  ждала сына. «Пропал без вести – это не убит, возвернётся», - надеялась она и всё время молилась.

Вот и 43-й год. Мне - семнадцать! Опять пошёл я в военкомат. На этот раз меня призвали на фронт. Привезли нас в Кушку на военную подготовку, но долго не обучали: не такое было время. Немец завоёвывал всё новые и новые города. Через два месяца попал я на Белорусский фронт в пехоту.  Потоптал же  землю и свою, и чужую. Мы шутили: «Эх, пехота! Сто вёрст прошёл, ещё охота». Бывало, так устанешь, что засыпаешь на ходу. Мы придумали такую хитрость: на привале привязывали себя к телеге, чтобы не проспать и не отстать  от своих. Тронется телега и тащит тебя за собой.

Во многих боях я участвовал, но битву за Днепр не забуду никогда. Это была самая страшная  страница   войны для меня. Она длилась с 24-го августа по 23-е декабря. Фронт растянулся на 1400 километров, с обеих сторон в битве приняло участие до 4-х миллионов человек. По 25 тысяч входило в воду, а выходило на том берегу 3 тысячи. Вода в Днепре была красной от крови. Как-то после боя я спустился в овраг, чтобы напиться из ручья, зачерпнул воды в ладони и увидел кровь. Мы пили даже из луж, в которых лежали трупы.

Дедушка замолчал. Наверное, вспоминал, как терял друзей, как, зарывшись в землю от ураганного огня фашистов, прикрывал подход новых сил, как наградили его орденом Красной звезды.

- Дедушка,- прервала я его молчание,- тебе страшно было, или ты был смелый?

- Не боятся только дураки. Боялся, конечно, хотелось жить,- смущённо признался он.

- А чем отличается смелый от труса,- поинтересовалась я.

- Смелый человек,   хоть и боится, но преодолевает свой страх, а трус – он и есть трус. Потом форсировали Вислу, Одер, Шпрее. Тяжело было.

Чем дольше продолжался рассказ, тем задумчивее и мрачнее становился дед. Видно было, что ему трудно давались эти воспоминания.

- Уже в самом конце войны фашисты призывали в армию даже 13-ти, 14-ти летних мальчишек. Видел даже полки женщин, которые, повесив на грудь плакаты с  надписью: «Отомстим за наших мужей!»- сражались наравне с мужчинами. Ну, как с ними воевать?  А приходилось, хоть и не по себе было. Чем ближе подходили мы к Берлину, тем сильнее сопротивлялся противник. Войска 1-го Белорусского и 1-го Украинского  фронтов взяли в кольцо город. Штурм рейхстага начался 29 апреля и продолжался  до утра 1-го мая. Солдаты расписывались на стенах рейхстага. Расписался и я за отца, брата и за себя. 9-го мая война закончилась, но потери  всё ещё были. Редкая перестрелка в городе продолжалась. Нас с другом командир послал за патронами на другую сторону улицы. Друг  хотел перебежать дорогу, но я предложил переждать перестрелку. Не послушавшись, он побежал, и его тут же застрелили.

- Кроме ордена были у тебя  ещё награды?- поинтересовалась я.

- Да, конечно. И ордена, и медали. Самая значимая для меня – медаль  «За отвагу», а ещё – «За взятие Берлина». Были  и благодарственные письма от командования и лично от Сталина.

- Потом ты поехал домой и встретился с родными,- сделала я заключение.

- Нет, домой я попал только 1950 году. В июне 1945 года была образована Группа  советских оккупационных войск в Германии. В составе этой группы я служил ещё пять лет. В июне 1950 года Главнокомандующий Группой генерал армии В.Чуйков прислал мне благодарственное письмо-напутствие, в котором благодарил за службу и желал «…успехов в Вашей большой и плодотворной работе на благо любимой Советской Родины!». Вот так-то, внученька. Нам, казакам-уральцам, защищать Родину не привыкать!

- Ты герой, дедуля? И Гавриил Подлипалин герой? Вас ведь не  наградили Звездой героя.

- Это вам, потомкам, решать. Мы не за награды воевали, а потому, что по-другому не могли. А вы берегите то, что мы завоевали, и будьте счастливы!

 

Поблагодарить деда я не успела: его уже не было. Тогда я твёрдо решила, что всеми своими делами, всей своей жизнью буду благодарить своих предков-героев. Да, да ГЕРОЕВ! Это теперь я знаю наверняка.